Зарисовки из жизни рыбацкого поселка, облаченные в форму куплетов, колыбельных, блюзов и танцев, соединяются в захватывающую историю о любви.

Джордж Гершвин (Яков Гершовиц) – выходец из семьи еврейских эмигрантов из России и самоучка без консерваторского или университетского образования, – за свою стремительно недолгую жизнь успел стать не только популярным бродвейским композитором, автором песен и мюзиклов, но и уникальной фигурой в мире одновременно джазовой и академической музыки. До Гершвина никому не удавалось (или просто не приходило в голову) сплавить так плотно и естественно две разные, противоположные по статусу, репутации, направления культуры в одном творческом почерке и одном композиторском языке.

Музыка «Порги и Бесс» – густой и терпкий сплав разнородных принципов – от европейских (включая Верди и Курта Вайля) до американских (экспортированной английской балладной оперы, мюзикла, спиричуэлс, регтайма, духовных гимнов и африканского фольклора), от комедийных до трагедийных. По воспоминаниям Тода Дункана, первого исполнителя роли Порги, когда Джордж и Айра вдвоем «своими гнилыми голосами» спели оперу под рояль, он плакал. Неудивительно – марктвеновская интонация неразделимых горечи и шутки окрашивает всю оперу о бурях и убийствах, о маленьких людях и большой безысходности, о мелочности, хрупкости и огромной верности. А ее очаровательная в своем разнообразии и тонкости красок, гармоний, мелодий остроумная музыка для большого хора и внушительного количества разнохарактерных персонажей, нелепых, убогих, почти гротескных, выписанных ловко и комично, с любовным треугольником в центре, все время меняющим свои очертания, звучит пронзительно по-человечески и возвышенно трагически.

Новый спектакль Метрополитен оперы эту возвышенность подчеркивает: по словам постановщика Джеймса Робинсона, в «Порги и Бесс» заложен эпический размах. Поэтому спектакль строится как грандиозное шоу. Авторы отсылают публику не только к традициям афроамериканского фольклора, но еще к принципам, истории и сюжетам большой европейской оперы – зритель сможет узнать в драматургических поворотах Гершвина проникновенность «Травиаты» или гипнотическую подробность хоровых фресок Бриттена, но так или иначе он не останется равнодушным к юмору и печали музыкальной истории калеки Порги и красавицы Бесс, рассказанной языком речитативов, песен и спиричуэлс.